Выставка «Игра в молоко» посвящена воспоминаниям. Это коллаборация двух художников из Ростова-на-Дону. Отправной точкой стали схожие интересы Сергея Сапожникова и Насти Ливадновой: перформативные практики, хип-хоп, фиксация движения и интеграция его в изобразительное искусство. Однако художники совсем из разных поколений; Сапожников – mid-career, Ливаднова – амбициозная выпускница ВШЭ. И их воспоминания сущностно разные, направление развития и ход мысли – тоже. 

Сапожников сделал несколько важных технических находок в течение последних 20 лет. Он придумал сооружать сложные объекты из палок и надувных матрасов, раскрашивать их аэрозольными баллончиками и выстраивать внутри и вокруг хореографию своих моделей. Эта логика начинается с выставки Untitled (2007-2012) и Drama Machine (2013-2015), достигает расцвета в «Танце» (2015-2017). Все это время он «надевает» изображение на структуру, и этот пост-конструктивистский навык применим к построению чего угодно, от фотографии до перформанса. Через редукцию до уровня голых линий и дальнейшее заселение композиции деталями и людьми Сапожникова приходит к тотальному изображению, где люди и неживая материя равноценны.

Кроме того, Сапожников использует экспозиционную рекурсию, когда живописные муралы или раздутые до размеров стены фотографии сами становятся фоном, задником для других работ; а потом все снова фотографируются и экспонируется, и так далее. Так была устроена его выставка Total Picture в Museo Poldi Pezzoli (Милан, 2014) и многие последующие.

После он практически избавляется от спецэффектов и снимает «скучные» городские типологии, вдохновляясь ранним Акселем Хютте, Люисом Бальтцем и Джоном Диволой. Это приводит Сергея к некоторым из его последних галерейных выставок – «Тиргартену» (2018) и «Лестничному маршу» (2022), где объектом исследования становится даже не городская среда, а буквально стены вокруг. 

Но для новой выставки в XL он возвращается к практикам середины прошлого десятилетия, что позволяет ему отстраниться и посмотреть на собственные действия через чуждую оптику, глазами соавтора.

Настя Ливаднова – та самая «молодая хулиганка», которая прорастает сквозь асфальт, чтобы снести с доски устоявшиеся авторитеты. Художник 22-х лет, вышедший в поле самостоятельных действий, и ее рефлексия работает над вопросами «кто я такая, как я оказалась в этой точке, еще вчера это была не я». Вероятно, отсюда желание отследить этот путь, шаг за шагом, и повышенный интерес к фотофиксации себя и некоторых друзей в пространстве-времени. Все, что делает Ливаднова – происходит в первый раз, даже если другие художники делали нечто подобное поколениями. Потому что именно она это делает впервые, а любой прошлый опыт просто нерелевантен. Отсюда отсутствие у нее представления о «сцене», к которой она могла бы принадлежать, и отбор интересующих ее авторов по принципу «у них всегда дискотека во время школьного урока» (Йонатан Меезе, Мартин Бойс, Катарина Гроссе, Томас Деманд среди прочих).

На выставке в фонде «Сфера» в октябре 2021 Ливаднова работала с фотографией – в частности, превращая ее в бумажные объекты, собранные из лент склеенных встык листов А4. Подчеркнуто бедный медиум, автопортреты, стремление видеть в каждом кадре всего лишь работу в развитии, подготовку для будущего перформанса – дополняются желанием выйти за рамки практичности, боязнью потерять свой импульс (в физическом смысле, количество движения), попав в застывшие галерейные пространства.

Еще одной характерной чертой Ливадновой является литературность – любой ее текстовый комментарий превращается в поэтическую мини-зарисовку, мотивационные письма – в эссе в духе Тома Вулфа. Даже придуманное ею первое название выставки было длиной две строчки, и только в процессе обсуждения сократилось до емкого и энигматического выражения, ассоциирующегося с названием Венецианской биеннале прошлого года, а для Насти прочитывающееся как «демократию при отсутствии благотворительности». И такое яростное стремление делать масштабное, объять необъятное – побеждает закоренелый скептицизм. Тем более, что другого будущего, чем поколение Ливадновой (и следующее за ней поколение, и так далее), просто не существует.

В выставке отражены воспоминания художников, но о совершенно разных историях.